Как мы уже сообщали, 29 июля с должности директора по персоналу Игналинской АЭС была уволена Сильвия Петрошюте-Гайлювене.
Это увольнение нам показалось не совсем обычным, т.к. до сегодняшнего дня все работники администрации ИАЭС уходили «по соглашению сторон». Кроме того, все «громкие» увольнения на ИАЭС до этого широко освещались в республиканских и городских СМИ. На этот же раз — удивительная тишина.
Информационная служба ТТС обратилась лично к генеральному директору ИАЭС Жильвинасу Юркшусу с вопросом, какие же именно нарушения успела совершить директор по персоналу, не проработавшая на предприятии и полугода. Ведь насколько известно предыдущий «кадровик» Саулюс Ницис, проработав также около полугода, уволился по соглашению сторон.
«Детали я раскрывать не буду», — сказал нам Ж. Юркшус, отметив лишь, что С. Петрошюте-Гайлювене была уволена по статьям Трудового кодекса «Грубое нарушение трудовой дисциплины» и «Злоупотребление служебными полномочиями и превышение полномочий» . «Жалко, что так случилось, но мы должны работать принципиально, мы не можем поощрять невыполнение каких-либо работ или нарушение, — добавил он. — Должность очень ответственная, имеет большое влияние на всю деятельность коллектива, поэтому и меры соответствующие». «Это неприятно, но лечиться всем надо», — заключил гендиректор.
Полагая, что вторая сторона также имеет право высказать свое мнение, мы связались по телефону с Сильвией Петрошюте-Гайлювене, которая согласилась рассказать, что же, на ее взгляд, явилось причиной увольнения «по статье». Предлагаем вниманию читателей ее подробный рассказ.
«В течение двух последних месяцев я не раз говорила и писала генеральному директору, что психологическая обстановка на ИАЭС ухудшается. Это чувствую не только я, но и другие работники. Люди боятся принимать решения, ставить подписи, брать на себя ответственность потому, что никто не знает, кто и за что будет уволен следующим. Дошло до того, что люди опасаются говорить о проблемах даже друг с другом, особенно по телефону. Но самое страшное это то, что сейчас не понятно, кто руководит ИАЭС и какие цели преследует, потому что один руководитель говорит одно, другой другое, выпускаются несогласованные, противоречащие принятым правилам, нормам и даже друг другу документы. Доходит до того, что людей отправляют в командировку, а их непосредственный начальник об этом не знает. На станции работает почти две тысячи человек, но на предприятии отсутствует эффективное двустороннее общение между руководством и персоналом, следствием чего, в том числе, является и психологическая напряженность в коллективе. Работники не получают от руководства ответов на волнующие их вопросы, нет ясных прогнозов, не комментируются происходящие события и т.п. И хотя на ИАЭС приняты специалисты, прямыми обязанностями которых является работа с коллективом в области информации, ими ничего не делается для снятия этой напряженности. «Столб объявлений» и вырезки из газет – это не та работа, которая необходима в период коренных изменений на предприятии. Кроме того, ситуацию усугубляет определенная группа людей, которая, мягко говоря, «мутит воду». Причины их действий мне не ясны: может быть это чей-то заказ, может это их инициатива, я не знаю, но создается впечатление, что такая ситуация им на руку. Обо всем об этом я не раз и писала, и говорила гендиректору, прогнозируя, как будут развиваться события дальше, если не будут приняты соответствующие меры. Я оказалась своего рода оракулом — именно так все и происходит сейчас.
Началом открытой кампании против меня и ярким примером того, что значит «мутят воду», стала написанная в июне жалоба министру энергетики А. Секмокасу, которую подписали некоторые руководители служб ИАЭС. В этом письме нет ни одного конкретного факта, ни одной фамилии и т.п. Для разбирательств по этому заявлению была создана рабочая группа, которая запросила документы за 2010-2011. Но, видимо, в документах не нашлось доказательств моей «вины», потому что комиссия так и не приступила к работе. Однако «обвинения» с меня сняты не были, хотя в чем меня обвиняли, я так и не поняла.
После этой жалобы по отношению ко мне началась так называемая «вакуумизация». От меня начали скрывать необходимую для работы информацию; стали устранять от работы, которая входит в круг моих обязанностей, и за которую я несу ответственность, в том числе и в соответствии с требованиями VATESI. К примеру, меня негласно отстранили от разработки изменений организационной структуры предприятия, от подбора финансового директора, что является непосредственными обязанностями директора по персоналу. И все это делалось со ссылкой на то, что в мой адрес существует жалоба. Однако на тот момент письменно мне так ничего предъявлено и не было. Последней каплей стал конфликт, возникший из-за того, что я не подписала трудовой договор, который противоречил не только коллективному договору, но и здравому смыслу. А именно, мне было предложено принять на работу в качестве эксперта с зарплатой, превышающей заработную плату начальников цехов и отделов, молодого человека, который только в этом году оканчивает университет по специальности юриста. И хотя это был не первый случай, когда я отказалась подписать подобный трудовой договор, но все закрутилось именно после этого. Была проведена служебная проверка, о которой, кстати, я ничего не знала. Создали комиссию и мне предъявили обвинения по восьми пунктам. Одно из них заключалось в том, что я не выполнила решение правления ИАЭС, принятое еще в сентябре 2010 года, где говорится об установлении диапазона коэффициентов зарплат работникам ИАЭС. Это решение действительно до сих пор не выполнено, так как до сих пор не удалось прийти к согласию сторонам, участвующим в этом процессе — администрации ИАЭС, профсоюзам и Министерству энергетики. Об этом мною и гендиректором был не раз письменно информирован вице-министр энергетики, председатель правления ИАЭС Ромас Швядас. Кроме того, в Министерство энергетики нами было отправлено несколько вариантов решения этой проблемы, но там наши письма или обходили молчанием, или же указывали на то, что мы не выполняем их предписания.
Другое обвинение заключается в том, что я поставила визу на документе, в котором пересмотрены размеры заработной платы работникам ИАЭС. Дело в том, что мы c генеральным директором и Независимым профсоюзом повысили всем работникам коэффициенты зарплат. Пусть не на много, но повысили. И, естественно, в рамках бюджета WFA (целевое назначение этих денег – зарплата работникам ИАЭС — прим. ред.), так как в нем существует резерв, позволяющий это сделать. На подготовленном документе была виза начальника отдела персонала А. Глушаковой, моя виза, подпись Л. Степановой, готовившей данный документ, и подпись директора по снятию с эксплуатации С. Урбанавичуса, замещавшего в тот день генерального директора ИАЭС. Хочу заметить, что этот документ ранее был согласован с гендиректором. Кроме того, Ж. Юркшус до этого не раз отмечал на заседаниях, что мы будем поднимать коэффициенты, и работаем в этом направлении (кстати, последний раз об этом говорилось собрании с представителями профсоюзов 29 июля). Пересмотренный Специальный договор о финансировании был отдан на рассмотрение в Министерство энергетики, однако там наша идея не была поддержана. Напротив, был поднят шум, и появились требования «пустить кровь» виновному... В то же время Европейская Комиссия нам позволяет поднимать зарплаты (об этом сказано в письме, которое находится у председателя Независимого профсоюза В. Драника). Наши чиновники говорят: «Да, будем поднимать». Но когда дело дошло до реальных шагов, директора по персоналу, сделавшего эти шаги, увольняют.
Еще одно обвинение, явившееся официальной причиной увольнения — «грубое нарушение трудовой дисциплины». Якобы я оформила однодневную командировку, но не поехала и не явилась на работу. Дело в том, что по указанию генерального директора в приказ о моей командировке не была вписана одна из основных целей поездки, на которую и был потрачен весь рабочий день. Именно поэтому мне не хватило времени съездить в CPVA (Центральное агентство по управлению проектами, — прим. ред.), визит в которое был официально указан в приказе. По возвращению из Вильнюса я отчиталась перед генеральным директором о ходе командировки, отметив, что не успела попасть в Агентство. Выполнение командировочного задания было подтверждено визой генерального директора, на основании которой я получила командировочные. Теперь же, по словам гендиректора, я, оказывается, прогуляла день».
Мы попросили прокомментировать Сильвию и информацию о том, что ее уволили во время ее пребывания «на больничном».
«В четверг, 28 июля, около 11 часов утра мне принесли документ, в котором были перечислены выдвинутые в мой адрес обвинения и потребовали дать по ним письменные объяснения до 9 часов утра пятницы, хотя, согласно юридическим нормам, на это дается от 5 до 10 дней. В конце рабочего дня я сообщила гендиректору, что не успею отчитаться за такой короткий срок. На что он ответил, чтобы я поработала ночью, «таково указание министерства». Вечером был звонок от Ж. Юркшуса с предложением закончить разбирательство прямо сейчас: «Бери четыре зарплаты и уходи». Я не согласилась на это, потому что не считаю себя виновной. К 9 утра пятницы у меня была готова только часть объяснений, поэтому в этой же объяснительной я попросила дать дополнительное время до понедельника. После того как передала этот документ по назначению, я плохо себя почувствовала (проблемы со здоровьем начались еще в июне) и обратилась сначала в медпункт, а затем, по направлению медиков, поехала к своему лечащему врачу. После медицинского обследования, мне был выдан больничный лист. Предварительно моя помощница, по моей просьбе, сообщила генеральному директору, что я уезжаю в больницу, и переслала ему копию направления. Руководство, зная, что я заболела, в этот же день выпустило приказ о моем увольнении».
Мы поинтересовались у С. Петрошюте-Гайлювене о ее дальнейших действиях.
«Конечно, человека можно уволить по статье, но факты нарушений должны быть доказаны, а тут даже не предоставили достаточно времени для объяснений. Так что это абсолютный произвол и грубое нарушение трудового законодательства.
У меня есть все документы, подтверждающие мои слова, и это все будет отдано в суд по иску о неправомерном увольнении. Кроме того, есть переписка с некоторыми руководителями ИАЭС, которая доказывает, что меня заставляли действовать противозаконно (к примеру, не принимать на работу людей, потому что они принадлежат не к «той» партии) или не давали делать то, что необходимо было делать на благо работников предприятия. Я сопротивлялась, наверное, поэтому, и стала неугодной. Считаю, что руками Ж. Юркшуса меня убрали люди, которые имеют очень большие претензии на власть и деньги. И у меня есть все основания так считать... А обвинительные документы в мой адрес можно выбросить в мусорную корзину.
Произошедшее — это серьезный сигнал для работников ИАЭС: если так можно поступить с директором, который вдоль и поперек знает Трудовой кодекс, что тогда говорить о рядовых сотрудниках предприятия».
Информационная служба ТТС
