Почему в процессе закрытия Игналинской АЭС общей стоимостью в 9 млрд литов немецкие и литовские компании становятся русскими? На вопросы об этом телеведущему программы «Dėmesio centre» («В центре внимания») ответил министр энергетики Рокас Масюлис.
— Так уж случилось, что русский реактор будут закрывать русские. Немецкая компания «Nukem» уже стала русской — ее приобрел «Росатом». Теперь русские пытаются скупить и строительные предприятия, участвующие в закрытии, которые до сих пор были литовскими. Как вы это оцениваете? Это нормально?
— Мы внимательно следим за ситуацией и, пока это не мешает процессу, ничего не предпринимаем. Нужно оценить всю историю. Договор был подписан с немецкой компанией, работы начаты, проект реализуется. В ходе проекта компания была выкуплена русской компанией. Предприятие де факто стало русским предприятием, но выполняет те же функции. Как видим, процесс идет, все договоренности выполняются. Да, имеем дело с русской компанией, но работы она выполняет. Могу предположить, что российские компании интересуются этим проектом, потому что хотят приобрести «ноу-хау».
— Не саботировать проект, а заработать?
— Саботировать проект нет смысла, поскольку придется платить штрафы, неустойки и т.д. В конце концов, это коммерция, они зарабатывают на этом деньги. Они приобретают «ноу-хау» чтобы участвовать в закрытии других электростанций, в той же, например, России. Наконец, и реактор Игналинской АЭС РБМК типа — русский реактор.
— Купленная «Росатомом» компания пока что является единственной в мире, обладающей опытом закрытия реакторов РБМК?
— Да. И этот опыт должен принести им пользу. Я надеюсь, что так и будет, и все работы будут хорошо выполнены. Я очень надеюсь, что предприятие будет стараться как можно лучше работать для того, чтобы в будущем у них могли быть другие проекты. И мы должны воспользоваться этой ситуацией.
— Строительные работы опаздывают на два года. Литва готовится к правовым процессам теперь уже с известной российской компанией. В целом, большая разница — иметь дело с немецкой или с российской компанией из-за культуры бизнеса, вопросов тактики. Может вмешаться и политика.
— Сложно сказать. Насколько я знаком с ситуацией, очень много персонала осталось из немецкой компании. Большинство работников выполняют те же функции, а русские возможно больше учатся у них. В основном работают те же люди.
— ИАЭС объявила конкурс на юридические услуги, его выиграла одна из крупнейших в мире юридических компаний. Это, конечно, хорошо, но есть один момент — выигравшая компания представляла интересы «Газпрома». Что вы будете делать с этим обстоятельством? Говоря иначе, есть ли угроза в том, что Литва нанимает адвокатов, работавших на стороне России?
— Предприятие эту ситуацию оценило, руководитель проявил инициативу и обратился в службу общественных закупок с целью выяснить, есть ли возможность включить дополнительные требования, чтобы ограничить число участников.
— Уже после конкурса?
— После конкурса. Конкурс прошел по букве закона, по всем требованиям общественных закупок.
— Но при составлении условий об этом не подумали?
— В общем-то, думали, но таких исключений нет. Есть постановление Правительства, которое ограничивает гибкость предприятий при выборе подрядчиков. Конечно, с другой целью: ограничить гибкость предприятий для того, чтобы конкурсы проходили как можно прозрачнее, чтобы были единые правила. Но в данном случае все повернулось в другую сторону— ты должен брать того, кто к тебе приходит. Но нужно оценить тот факт, что большинство крупных британских предприятий, а нам нужно выбрать британскую компанию, потому что договор с «Nukem» был составлен по британскому праву, так или иначе работают с русскими компаниями. Поэтому необходимо выбрать компанию, которая не работала с тем, кто мог бы иметь прямое влияние на проект.
— «Росатом» и «Газпром» связаны и это более чем очевидно.
— Связаны через российское правительство, государственное правление. Но нужно оценить, существует ли прямая связь и с «Росатомом», или только с «Газпромом». Оценить, какая связь с «Газпромом» — может они представляли их интересы только в каком-то небольшом деле и не самого «Газпрома», а его дочернего предприятия. Нужно очень внимательно изучить, чтобы не оказалось так, что выбора вообще нет.
— Но наверное возможно нанять хороших адвокатов, разбирающихся в британской юриспруденции, которые не работали бы на русскую компанию?
— Думаю, что возможно, но по правилам общественных закупок конкурс должен быть открытым.
По материалам www.lrt.lt подготовила Елена Плешак
— Так уж случилось, что русский реактор будут закрывать русские. Немецкая компания «Nukem» уже стала русской — ее приобрел «Росатом». Теперь русские пытаются скупить и строительные предприятия, участвующие в закрытии, которые до сих пор были литовскими. Как вы это оцениваете? Это нормально?
— Мы внимательно следим за ситуацией и, пока это не мешает процессу, ничего не предпринимаем. Нужно оценить всю историю. Договор был подписан с немецкой компанией, работы начаты, проект реализуется. В ходе проекта компания была выкуплена русской компанией. Предприятие де факто стало русским предприятием, но выполняет те же функции. Как видим, процесс идет, все договоренности выполняются. Да, имеем дело с русской компанией, но работы она выполняет. Могу предположить, что российские компании интересуются этим проектом, потому что хотят приобрести «ноу-хау».
— Не саботировать проект, а заработать?
— Саботировать проект нет смысла, поскольку придется платить штрафы, неустойки и т.д. В конце концов, это коммерция, они зарабатывают на этом деньги. Они приобретают «ноу-хау» чтобы участвовать в закрытии других электростанций, в той же, например, России. Наконец, и реактор Игналинской АЭС РБМК типа — русский реактор.
— Купленная «Росатомом» компания пока что является единственной в мире, обладающей опытом закрытия реакторов РБМК?
— Да. И этот опыт должен принести им пользу. Я надеюсь, что так и будет, и все работы будут хорошо выполнены. Я очень надеюсь, что предприятие будет стараться как можно лучше работать для того, чтобы в будущем у них могли быть другие проекты. И мы должны воспользоваться этой ситуацией.
— Строительные работы опаздывают на два года. Литва готовится к правовым процессам теперь уже с известной российской компанией. В целом, большая разница — иметь дело с немецкой или с российской компанией из-за культуры бизнеса, вопросов тактики. Может вмешаться и политика.
— Сложно сказать. Насколько я знаком с ситуацией, очень много персонала осталось из немецкой компании. Большинство работников выполняют те же функции, а русские возможно больше учатся у них. В основном работают те же люди.
— ИАЭС объявила конкурс на юридические услуги, его выиграла одна из крупнейших в мире юридических компаний. Это, конечно, хорошо, но есть один момент — выигравшая компания представляла интересы «Газпрома». Что вы будете делать с этим обстоятельством? Говоря иначе, есть ли угроза в том, что Литва нанимает адвокатов, работавших на стороне России?
— Предприятие эту ситуацию оценило, руководитель проявил инициативу и обратился в службу общественных закупок с целью выяснить, есть ли возможность включить дополнительные требования, чтобы ограничить число участников.
— Уже после конкурса?
— После конкурса. Конкурс прошел по букве закона, по всем требованиям общественных закупок.
— Но при составлении условий об этом не подумали?
— В общем-то, думали, но таких исключений нет. Есть постановление Правительства, которое ограничивает гибкость предприятий при выборе подрядчиков. Конечно, с другой целью: ограничить гибкость предприятий для того, чтобы конкурсы проходили как можно прозрачнее, чтобы были единые правила. Но в данном случае все повернулось в другую сторону— ты должен брать того, кто к тебе приходит. Но нужно оценить тот факт, что большинство крупных британских предприятий, а нам нужно выбрать британскую компанию, потому что договор с «Nukem» был составлен по британскому праву, так или иначе работают с русскими компаниями. Поэтому необходимо выбрать компанию, которая не работала с тем, кто мог бы иметь прямое влияние на проект.
— «Росатом» и «Газпром» связаны и это более чем очевидно.
— Связаны через российское правительство, государственное правление. Но нужно оценить, существует ли прямая связь и с «Росатомом», или только с «Газпромом». Оценить, какая связь с «Газпромом» — может они представляли их интересы только в каком-то небольшом деле и не самого «Газпрома», а его дочернего предприятия. Нужно очень внимательно изучить, чтобы не оказалось так, что выбора вообще нет.
— Но наверное возможно нанять хороших адвокатов, разбирающихся в британской юриспруденции, которые не работали бы на русскую компанию?
— Думаю, что возможно, но по правилам общественных закупок конкурс должен быть открытым.
По материалам www.lrt.lt подготовила Елена Плешак